Минск : Смэлток, 2016. — 220 с. Твёрдая обложка.
ISBN 978-985-6998-79-2.
Первая книга стихов Андрея Бастунца “У непарадного подъезда” была подготовлена к печати ещё в 1996 г., но выходит в свет только сейчас. Кроме неё, в сборник “Доказательство движения” включены избранные стихотворения автора, написанные в период с 90-х годов по конец 2015 г.
На русском и белорусском языках.
ПАВОДЛЕ ВЫЗНАЧЭННЯ Нас не будзе любіць аніякая улада — і не трэба: нам хопіць кахання жанчыны. Гэты дом, гэты сябра і гэты парадак — на каня аднаго ледзь не тры канакрады — вось што мы называем звычайна Айчынай. Нас не будзе любіць аніякая улада — і ня трэба. (1996 г.)СОДЕРЖАНИЕ Паглядзець
М. Жбанков. Небо и остальное: график(а) полётов
“Вецер увечары…”
У НЕПАРАДНОГО ПОДЪЕЗДА
(Неизданная книга 1996 г.)
“Морща свой лоб — вычисляя час…”
“Пусть случится то, что должно случиться…”
Письмо из Рима
“По тринадцатое число…”
“Свеча горела. На столе…”
“По улицам бесцельно…”
Постновогодние размышления
Зима
“Я себя возомнил недоношенным богом…”
“Какой там кафтан?! — я латал незажившие раны…”
“Напророчил-накаркал…”
“Верил я бы полной верой…”
“В темном стекле дверей…”
“Я хотел бы жить и умереть в Париже…”
Поствчерашние размышления
“В мире, все еще подлунном…”
“Когда не банк, так эполеты…”
Осень на дальнобережье
“Я порядком устал за сегодняшний день…”
По волнам памяти (венок сонетов)
МЕЖДУРЕЧЬЕ (До 2000 г.)
“Рак движется вперед, но смотрит назад…”
Междуречье
1. Метафора
2. Мотивчик
3. Танец
Боги
Гроза
В. М. Вместо письма
Откровение
Последний католик
Игумен
Жили-были-или-дом
Счет
Прощание
Окно
Гроза (триптих)
Поминки
“Седьмая по счету в дверь беда…”
“Я уже излечился от этой тоски…”
Головокружение
“Утро сонное сменит бессонную ночь…”
Строфы
“Смотри и слушай: наступил конец истории…”
“Ваших рук сведенных ковш…”
“Сквозь с хорошо просчитанным кокетством поднятый веер…”
“На море наступил сезон дождей…”
Куст
“Здравствуй, милая, здравствуй, пожалуйста, здравствуй!..”
“Кажется, я привык…”
“В деревне нет ни Бога, ни милиции…”
Рыбак
Письмо
Городок скороговорок
“Так решила ты…
Из Африки
“Бельевыми веревками над бельетажем…”
“Папочки-мамочки…”
“Слышишь зов естества…”
“Что еще делать в провинции, если не пить…”
“Ты думала, я — мягкий воск…”
“Походкою тигра, усатой…”
Потоп
“Дождь прошелся по крыше…”
Зима (недосплетенный венок)
СТИХИ ИЗ РЕТРОМАНА “ИСТОРИЯ”
“Мне снилось, что с тобою сплю, и ты мне снишься…”
“Не найдя за душой ни шиша…”
“Собирая камни, грузди…”
СОТВОРЕНИЕ МИФА (После 2000-го)
Либретто
“Проснулся рано утром…”
“Посмотри, как облака, что…”
“Наощупь, запутавшись в темноте…”
“Я бывших блядей узнаю по походке…”
“Светил маяк…”
Эхо
“А где, Карл, твой кларнет? — Его Клара украла…”
Парадиз
Сотворение мифа
Да-ли
Окно напротив
Киев
Пиджак
“Я видел зеркало в окне…”
Листая телефон
“За золотым руном…”
“Я, увы, уверен в этом…”
Перекликались грибники
“Гос-Поди упаси…”
Отчет о проигранной битве
“Над холмом Гедемина — клены…”
Ноябрь
“Холодно. Пять утра…”
“Боже, храни королеву…”
“Тихо, солнечно, прохладно…”
“Осень дарит взгляду ню…”
“Не верь словам, не бойся, не проси, не жалуйся…”
“Голос из ниоткуда…”
Додобронедобронедобор
Инди и дни
“Река твоих чувств темней…”
“Назидательно каштаны…”
“Читая с утра листы…”
Новые кентавры
Даль
“Нарисуем дом, а внутри него…”
“Я город свой построил на песке”
КНІГА ДЗЁН
Паводле вызначэння
Прынцыповае адрозненне беларускай мовы ад англійскай (блюз-успамін)
Варыяцыя
Паводле Жуля Верна
Паводле Генрыха Мартэла
“Палкоўніку ніхто не піша? — Ніхто…”
Усё
Небо и остальное: график(а) полётов Паглядзець
Поэзии нельзя научиться.
Можно усвоить техники ритмичного высказывания, собрать словарь, выбрать достойных гуру — и все равно, как ни старайся, остаться как бы поэтом, делающим как бы стихи. Реальный вес нашим спотыкающимся строчкам придает личность автора.
Ее невозможно подделать, украсть или взять взаймы. Ее наличие — главное достояние говорящего и лучшее приобретение читающего. Опыт такого письма — и такого чтения — не приближает нас к невозможному совершенству. Но дает возможность честно поделиться личным несовершенством с заинтересованным собеседником.
И если автор все сделал верно, читатель попался. Он завороженно идет по следам коротких счастий и частотных травм, беспечного лепета пополам с хмельным резонерством, иронизирует, тоскует, сбиваясь по воле райтера с “высокого штиля” на феню, жонглирует воздушными шариками и заговаривает пустоту. Чтобы в итоге остаться с послевкусием события.
Что для этого нужно? Всего ничего: честность, драйв и талант. Как в этой книжке.
Она у автора первая — но это тот случай, когда ярлык “дебют” выглядит неуместным. Записки литературных первоклашек наивны и не причесаны, по-щенячьи поспешны и содержательно одномерны. Здесь — другое. Это книга промежуточных итогов зрелого мужика, квартальный баланс расчетов с судьбой и эпохой. Отсюда — горько-сладкий вкус письма, минимальный плеск страстей, умение ценить паузы и пробелы в вещании. Плюс самурайский дар сохранять достоинство там, где это почти невозможно.
Часть из вошедшего в книгу по воле автора стала песнями. Часть так и просится на озвучку. Наша генерация — нынешние около-50-ти-с-лишним-летние — была, наверное, самой (электро)гитарной из всех, изготовленных в стране большевиков. И уж точно первой, впитавшей свободу духа посредством дерзких ритмов и джинсовой походки. Все прочее было уже потом: идейная фронда, публичная активность, осознанная жизнь поперек — со всеми естественными для нашей песочницы последствиями.
Вряд ли Андрей считает себя “голосом поколения”. Тем не менее, и интонация автора, и его словарь, и сдвиги эмоций, и общий подход к вещам хорошо знакомы любому из тех, кто родился в 1950-х, слушал “Битлз” в перерывах трансляций партийных съездов, выполнял “интернациональный долг” и читал самиздат, покупал советские винилы Dеер Purple и лабал на шестиструнке Макаревича, пережил крах империи — и остался жить в новой реальности, слишком похожей на старую.
Возможно, поэтому в стихах так мало внешних примет времени. Автор ведет счет не знакам ландшафта, а состояниям души — для которой смена вождей, бигбордов и вывесок (или отсутствие таковой) имеет чисто прикладное значение.
Эти тексты просты как дыхание и сложны как шифровки из центра. Командировочная лирика на краю бездны, Бродский пишет для Клэптона, бардовские попевки ложатся на ломаный ритм Маяковского, трагичный раек мешает пафос с ухмылкой, беларускасьць расширяет поле русского авангарда. Такое могло быть написано только здесь — на перекрестках культурных транзитов и политических снов. В стране вечного stand by, где попытки к бегству условны, а сроки реальны. В зоне победившей стабильности, где вечно звучат “Песняры” и агрогородок — вершина мироздания. И где всегда есть отклоняющиеся элементы: фрики, диссиденты и поэты.
Для капитуляции нужны оправдания. Слабым требуется алиби. Но нет нужды объяснять свою способность петь на ветру и делать вопреки. Мы продолжаем быть именно потому, что на это способны.
“…Конец истории. Центр Европы.
Пожалуй, я останусь здесь”
Я не знаю, как сделаны стихи Андрея Бастунца. Могу только сказать, что они настоящие.
Максим Жбанков
