БНР. Триумф побежденных / Андрей Чернякевич. — Минск : А. Н. Янушкевич, 2018. — 302 с., [24] л. ил.
ISBN 978-985-7165-63-6.
Споры о том, можно ли Белорусскую Народную Республику рассматривать в качестве реального государства со всеми его классическими атрибутами не угасают до сих пор. БНР проиграла борьбу за власть и существование, так и не успев закрепиться на политической карте Восточной Европы. Несмотря на это, она стала чрезвычайно важным, во многом решающим этапом в развитии белорусского национального движения и заложила основы белорусской государственности в ХХ веке.
Книга посвящена истории создания Белорусской Народной Республики – первого государственного образования в новейшей истории, благодаря которому белорусы заявили о своем праве на независимость и самоопределение. Автор уделил свое внимание прежде всего анализу деятельности правительственных структур БНР в 1918–1925 гг. В научный оборот введены новые документальные источники из Национального архива Республики Беларусь, Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства, Литовского центрального государственного архива, Государственного архива Российской Федерации.
ОГЛАВЛЕНИЕ Паглядзець
ГЛАВА 1. Rising Nation: Первая мировая война и формирование идеи белорусской государственности
ГЛАВА 2. «Мужицкая республика»: правительство Иосифа Воронко
ГЛАВА 3. Благие намерения: правительство Романа Скирмунта
ГЛАВА 4. Карточный домик: правительство Ивана Середы
ГЛАВА 5. Испытание дипломатией: правительство Антона Луцкевича
ГЛАВА 6. «Белорусский Пьемонт»: Наивысшая Рада
ГЛАВА 7. Исход: Народная рада
ГЛАВА 8. Испытание оружием: мозырское правительство генерала Станислава Балаховича и Государственный комитет
ГЛАВА 9. Свершить невозможное: правительство Вацлава Ластовского
ГЛАВА 10. «Ковенское болото»: Государственная коллегия
ГЛАВА 11. «Вбить осиновый кол»: правительство Александра Цвикевича
Вместо эпилога
Именной указатель
ФРАГМЕНТ ИЗ КНИГИ Паглядзець
Глава 1. Rising nation: Первая мировая война и формирование идеи белорусской государственности
Скорее всего, ещё не успев раскрыть книгу, будущие читатели уже разделились на тех, для кого первостепенное значение имеет вопрос – почему книга написана не по-белорусски, и тех, кто просто интересуется заданной темой. Не берусь судить, кого окажется больше, но в том, что упрёк прозвучит, не сомневаюсь. В истории создания Белорусской Народной Республики вібор язіка сіграл определяющюю роль. Он же в какой-то мере и предрешил её судьбу.
Нобелевский лауреат Чеслав Милош спустя много лет признавался, что белорусы остаются для него загадкой: «Огромная территория , населённая всё всемя угнетаемой массой, говорящей на языке, который можно определить как мост между польским и русским, с национальным самосознанием, являвшим самый позний продукт националистических движений в Европе, с грамматикой, составленной только в XX веке.Здесь мы сталкиваемся с неустойчивостью каждого определения, любой дефиниции...»
Уже изначально основной проблемой формирования белорусского национального движения біло выяснение определяющих национальніх черт. При этом понятие «белорус» свободно перемещалось от языковой идентификации к религиозной и далее – в сферу социальную. Уничтожив первые ростки национального, едва начавшие появляться среди сестніх єлит, Российская империя косвенно повлияла на характер бедущего белорусского самосознания. Даже географически «Белая Русь» нашла себя не сразу. Это именно имперские учёные положили начало формированию представления о Беларуси, пока само это название не закрепилось неофициально за всеми губерниями так назіваемого Северо-Западного края. Экономическая политика царских властей привела к тому, что в Москве и Петербурге накануне Первой мировой войны этнических белорусов проживало больше, чем в любом из городов на территории самого края: перепись 1897 г. насчитала в Минске всего 8,2 тыс. Белорусов, тогда как в Москве их было 16 тыс., а в Петербурге – 66,5 тыс. Не удивительно, что сама Беларусь представлялась ка “микромир отсталого аграрного общества последнего периода царской империи”.
Постепенно складівался образ народа, начисто лишённого каких-либо созидательных качеств. “Психические и бытовые особенности белоруского крестьянства, – утверждала энциклопедия Брокгауза и Ефрона, – могут быть рассматриваемы как результат его исторических судеб. Окружённые сильными народностями и тем прикреплённые к своей скудной территории, белорусы не развили предприимчивого колонизаторского и промішленного духа малороссийского племени, утверждавшего свой быт в постоянной борьбе с кочевниками. Рано развившееся крепостное право, отдавшее белорусского крестьянина во власть помещика, прикрепило его к земле, замкнуло его в круговорот своего примитивного хозяйства, результатом чего явились апатичность, отсутствпе предприимчивости и другие отрицательные черты...”
Для первых авторов, писавших на белорусском языке, он был лишь стилизацией народной речи, в каком-то смысле только ещё более закреплявшей её “плебейский” характер. Не случайно, услышав стихи своего друга Франтишка Богушевича, польская писательница Элиза Ожешко тут же захотела узнать, поймут ли крестьяне из окресностей Гродно, а Мария Богданович, мать будущего национального поэта, жаловалась в одном из писем после возвращения из деревни в город: “Вот только плохо, что [дети] стали говорить по-белорусски и иногда такое словечко выпалят, что хоть сквозь землю провались”.
Но именно необходимость в буквальном смысле найти общий язык между широкими крестьянскими массами и росвещёнными сословиями во многом преопределила возникновение белорусского национального движения. Едва ли не впервые белорусский язык был использован как инструмент пропаганды во время восстания 1863 г. А уже спустя несколько лет в недрах российских университетов зарождаются нелегальные кружки студентов, члены которых условились разговаривать между собой только по-белорусски.
Примечательна история возникновения белорусского социалистического кружка в… Бутырской тюрьме из числа арестованных активніх участников студенческих волнений. Только оказавшись и услышав, как другие заключённые поют песни на своих языках белорусские студенты осознали собственное место среди иных национальностей. Одновременно молодіе радикалі Адам Гуринович, Мариан Абрамович, Наполеон Чарноцкий, Антон Левицкий (Ядвигин Ш.) обратились к идее автономии края…
(конец фрагмента)
